— Какие девушки? — немедленно заинтересовался Лоурден, исподтишка наблюдавший за тем, как запросто и очень по-родственному, обращались герцоги Адерские и Змей с компанией новеньких фрейлин.
Несколько минут, пока король, пригласивший старшую из дочерей герцога Каридского, изящно вытанцовывал все двадцать четыре фигуры медленного менуэта, Герт в нетерпении промучился в толпе публики, стоящей возле широко распахнутых дверей зала. Его даже не особенно порадовала привлекшая внимание всех гостей красивая пара, танцующая так легко и вдохновенно, что многие дамы позавидовали девушке в темно-синем платье, а господа — всем знакомому графу аш Феррез.
— Я, конечно, не очень понимаю в вашей проклятой науке, — Лэни даже не сразу узнала голос барона, такое яростное рычанье прорезалось в нем, — но не зря двадцать три года прожил с алхимиком. И дураком никогда не был! И потому запомни, Харгита, если с моей дочерью или ее семьей хоть что-то произойдет, один человек, которого ты никак не можешь знать, отнесет мое письмо герцогу Эфройскому! И не надейся, что в нем мало доказательств, их вполне хватит на вас всех, я тебя уверяю!
Граф немедленно поднялся, откинул плед и подхватил Лэни на руки, не обращая внимания на еще ноющее плечо. И тихоня не стала ни спорить, ни вырываться, хотя отлично знала, как стискивает зубы муж, если она случайно задевает рукой больное место. Только не сейчас, не в тот момент, когда в глазах Змея горит такая яростная нежность. По пути в спальню граф свернул к двери, и его жена сообразительно поторопилась задвинуть засов, получив за это быстрый признательный поцелуй.
— Нет ничего проще, — пожал плечами граф, делая знак рукой, и уже через полминуты один из охранников выслушивал тихий приказ.
— Святая тишина, — вырвалось у герцогини, всего чего угодно она ожидала от ведьмы, но только не такого бессердечия.