Пройдя по многочисленным переходам и коридорам, наконец, подошли к залу совещаний, около дверей стоял брат Сидор.
«Ты что, боишься?» — мысленно усмехнулся я.
Милёна прорывалась сквозь тину беспамятства к свету бытия. Первыми пришли звуки леса, негромкие, нежные, успокаивающие. Потом вернулось ощущение собственного тела и резкая боль в груди. Открыв глаза, девушка, наконец, осознала себя. Воспоминания ворвались табуном диких лошадей, на что тут же отозвался организм головной болью. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, друидка попыталась успокоить себя. Она жива, может дышать, значит всё уже позади.
«Принято», — и почему в голосе ЗАКа мне послышалась ирония?
— Да ну вас, — фыркнула пацанка, мотнув соломенной шевелюрой, — уже спросить нельзя.
Теперь и я слышал звуки конских копыт, обострённый слух весьма полезен при путешествиях по дикой природе.