– В тот день, когда я ушел… ты плакала. Несколько раз. Утешали Илья Юрьевич и ты, Ахмет. Вот эти фрагменты, буквально фотографии, застывший миг он и показывал.
– Есть немного. Да и перекусить бы не помешало.
Поразительно – согласны на все. Неугомонный Сергей Дмитриевич, на этот раз выступая эталоном деликатности, предельно вежливо просит (на ночь, Александр Владимирович, исключительно на ночь) поставить одну капельницу и установить в номер контрольную медицинскую аппаратуру.
Индивидуальный перевязочный пакет образует новую шапочку. Белую. Блин, Лариса увидит – испугается. Осторожно натягиваю капюшон. Вот, так лучше. Только неудобно с мечом – все время рука занята, да и увесистый он. Веревкой перемотать? Осветив ножны, обнаруживаю два кольца. Ну да, для крепления. Только узковаты, веревка не влезет. Уловив затруднения, Кемаль без колебаний щелкает карабинами ремня дробовика, регулирует длину. Вот, совсем другое дело. Меч за спиной, фонарь в руке, мой рюкзак, невзирая на возражения, забирает командир. Все, идем назад. Осточертело это подземелье.
Родопы. С трудом пробившись до Момчиловиц, машина встала на стоянку у местного музея, спрятавшись от видеокамер за громоздкими тушами туристических автобусов. Повинуясь жесту молчаливого водителя, покидаю салон. Встречающий нас парень тоже не отличается разговорчивостью. Следую за ним по расчищенным дорожкам небольшого городка.
Ставлю в уме еще одну галочку. Предпоследнюю.