– Дык дурное дело нехитрое, да и горшечник знакомый на телеге подвёз. – Левое веко у бабки заметно подрагивало, видать, тоже нервы. – А ты тут, гляжу, пьянствуешь в одиночку?
– А-а-а, твою же мать в юриспруденцию-у!!!
Мгновением позже на мосту произошла безобразнейшая драка, в завершение которой три свободные лошадки процокали мимо нас в город, а три булька возвестили о том, что борьба за титул «жених номер один» будет продолжаться уже на дне речки Смородины.
Я вспомнил, как она гоняла петуха, и поэтому не спорил, хотя прекрасно понимал, что помру от разрыва желудка, не дойдя и до половины. Ну и ладно…
– Да за-ради вас… за-ради Никиты Ивановича… за-ради всего отделения милицейского живота не пожалею! Ещё ватрушкой не угостите ли? Первая мала больно…
– А могила-то евонная и вскрыта! А в гробу-то евонном никого и нет! Убёг, родименький! Вот ведь просил же вбить ему кол осиновый в сердце, покуда его не зарыли… Ить всем же спокойнее будет, а теперь что?! Теперича обрёл сыскной воевода лицо своё истинное, и по ночи станет бродить по улицам нашим упырь в милицейской форме!