– Стало быть, они с откупом прибыли, да в цене не сошлись, вот несолоно хлебавши и отвалились.
На последних двух словах он сделал заметный акцент, за что словил и во второй раз.
– А дома, в келье своей убогой, разворачиваю свёрточек тяжёлый, возжелав оскоромиться рыбкою на нервной почве, а там…
– Не-э, – преспокойно откликнулся он, поигрывая вожжами. – Никому я ничё не говорил. Окромя приказа вашего личного азиату толстому и кавказцу горбоносому.
– Угу, – с первого взгляда подтвердил я. – И, судя по тому, как его штормит, «болел он за неё душою» всю ночь, а к нам пришёл за опохмел… за лекарством.
– Так… а где ты им это передал? – начал прозревать я.