Сергей развязал один из мешочков, сорвав сургучную печать, и его чуть не стошнило от отвращения. В мешочке были золотые коронки и мосты. И все – явно бывшие в употреблении, явно снятые с убитых, не исключено – с жертв в концлагерях.
– Кто смеет врываться в дом Божий? – осведомился он, и акцент польский был так силён, что Сергей понял его с трудом. О, эти шипящие согласные!
С Сергеем остался Самойлов и ещё один солдатик – совсем молодой, лет восемнадцати.
– Знаем, товарищ командир, не в первый раз.
Наутро, после завтрака, Сергей решил осмотреть полуразрушенный Королевский замок.
– Есть убитый – в спину очередью. Больше никого не нашли.