Не люблю я это пекло. Еще в прежней жизни не любил. Сейчас, конечно, переносить высокие температуры стало полегче: тело молодое, тренированное, «экологически чистое». Но все равно: режьте меня на мелкие кусочки — не люблю жару. Особенно питерскую. Влажно, душно — прям тропики какие-то!
О чем говорили? Да по первости ни о чем таком. Обычная беседа двух случайных попутчиков. А потом вдруг он ка-ак врежет: «И что, фракция ваша террористическая действительно что-то стоящее? Настолько, что на смерть за нее пойдете?» — и голову так набок чуть-чуть наклонил и смотрит с такой откровенной насмешкой.
Он говорит еще что-то, вроде бы кается, просит дать загладить, искупить. А меня вдруг, точно обухом по голове, ударяет воспоминание из той, прошлой жизни…
После рекрутирования Даймлера и Майбаха работа над двигателем внутреннего сгорания пошла семимильными шагами. Упорство в достижении поставленной цели, необыкновенное трудолюбие, прекрасное техническое чутье Вильгельма, помноженное на отличный организаторский талант Готвальда, дали замечательный результат. Где-то через полтора года у нас был готов первый прототип четырехцилиндрового двигателя, мощностью в 50 лошадок. Он отличался от созданного в реальной истории шедевра моих немецких конструкторов, как авианосец от галеры. Этому немало способствовали и мои постоянные «рацпредложения», вносимые по ходу действия. Собственно, больше всего новый двигатель напоминал классический NL38TR, конструкции того же Майбаха. Однорядный, карбюраторный, с электрическим «свечным» зажиганием, водяного охлаждения.
Ну, это ясно. Намек на тридцать сребреников. Но вообще-то нельзя не признать: агитка получилась удачная. А что, если…
— Хто? — интересуется он своим непередаваемым южно-северно-поволжским говором. — Гэта хто там, под дверьми, колобродить?