Вечером мы с новоявленным офицером уединяемся в моем кабинете. Я рассказываю подробности покушения, а потом делюсь с другом своими сомнениями по поводу лояльности наших современников. Димыч сначала недоумевает, а потом открыто возмущается, называя меня «охреневшим параноиком».
— Воробей, твою мать, это что?! — хриплю я. Сил нет даже на мат. — Объясни нормальным языком! Или ты решил, что я Лобачевский?
— Это просто безобразие! — решительно сказал князь. — Вернусь в Питер — немедленно разберусь, кто там еще такой умный завелся! А к тебе комиссию из Морского технического комитета пришлю. Чтобы они возможности производства оценили и заключение дали — что ты здесь на месте изготавливать можешь, а что будет лучше другим передать!
— При соблюдении конспирации и постоянной подпитке кадрами — подполье может существовать практически вечно! — отбрил Шенк.
Как из Японии проклятой, опосля убийства государева брата, плыли мы, так государь напился крепко, да принялся глотку драть.