— Точно так-с, Владимир Дмитриевич, место замечательнейшее. Увы, нам, многогрешным, не по кошельку и не по чину, без вас и на порог не пустили бы, — ну а это, само собой, Яшка.
— Господин Стивенс, — резко, холодно оборвал эмоциональную речь русский курьер. — Вы должны осознавать, что имеете дело с людьми, не бросающими слов на ветер. Вы должны помнить, что его высочество — внук Александра Благословенного, который предпочел уничтожить свою древнюю столицу, но не отдать ее врагу. Вы должны понимать, что Сингапур для нас значительно менее ценен, чем Москва.
Через десять минут завтрак уничтожен. Пожалуй, я неправильно поставил вопрос. Надо было спрашивать, ужинал ли он? В смысле — вчера.
И, наконец, самое главное: преимущественные права титульной нации, то есть великороссов, малороссов и белорусов. Снижение налогов, преимущественное право при занятии государственных и выборных должностей. Льготы по вероисповеданию. Короче говоря: «Самодержавие, народность, православие!» Отныне и вечно!
— О! — Владимир поднимает указательный палец. — О вашей вялотекущей размолвке с Шестаковым знают все заинтересованные лица. И уж прежде всего те, кто его поддерживает. Точнее, представители той партии, к которой он принадлежит. Сейчас ты спешишь воспользоваться ситуацией, посчитав, что смерть Каткова резко ослабила их позиции и позволит тебе провести желаемую рокировку.
Я с трудом стряхнул с себя воспоминания из «той жизни». Конечно, по сравнению с Политбюро здешние интриги — детский сад. Чтобы разобраться с основными точками силы и факторами влияния в современной империи, мне хватило несколько месяцев, тем более что «послезнание» было вполне основательным. Организация «стройки века» также не потребовала ничего сверхъестественного — в моей жизни ударных строек хватало.