…Доклад о расселении польских деревень в Опоченском уезде… Подписал… Рапорт о переселении семисот тридцати двух жителей Белограйского уезда… Есть… Донесение об уничтожении банды около Любстова в Кольском уезде… Ничего, ничего, господа поляки: сибирский климат вам полезен… Так… Приговор военно-полевого суда… двадцать девять человек… смертная казнь через повешение… Утверждаю…
В написании этого фрагмента принимал участие Валерий Белоусов.
— Ладно, ладно, хватит с вас. Коленька, Боренька, ступайте себе домой да ложитесь почивать. Завтра поговорим, как за обиду расплачиваться будете, вы уж не жадничайте, настоятельно прошу. И заберите эту падаль жидовскую — он у меня теперь вместо щетки обувной будет, но это все завтра. Константин Константинович, вам я повредить не могу никак, но Христом Богом молю, не доводите до греха, хорошо?
Крайний из дружинников, бородатый мужик самого зверского вида, с деревянным стуком рухнул на пол… Нет, в Красную Армию товарищ не годится… боится крови, причем своей. А я думал, что первым не выдержит субтильный паренек, похожий на белокурого ангелочка с немецкой открытки.
Подчиненные Глазенапа, взбодренные моим начальственным рыком, ретиво бросаются исполнять приказание. Меньше чем через минуту мне докладывают, что генерал-майор свиты Павел Карлович Ренненкампф у аппарата.
Лейтенант Бруммель глубоко вздохнул и опустил рубильник… Машинально втянув голову в плечи и прикрыв глаза, он ждал мощного взрыва, но секунды текли, а вокруг стояла тишина. Поняв, что вся затея провалилась и провода загодя перерезаны этими странными людьми, Бруммель открыл глаза и выпрямился. К нему неспешной походкой человека, полностью контролирующего обстановку, подходил здоровенный черноволосый мужик.