— Не знаю я таких партизан или политиков, — я отвернулся. — Иди в жопу.
Где‑то в глубине души у меня шевельнулось понимание, что, если так, то там могут и убить. Запросто и по–настоящему.
— Поедем, — согласился я. — Но сперва ты поешь. Да и я ещё пожую.
— Во, — меня слегка ошарашило такое умное и решительное заявление. — А писателям с чего жить прикажешь?!
Но написанное Юркой (или всё‑таки кем‑то ещё?) не было графоманией.
Ну его в Совет ООН. И его, и кроликов, и вообще все воспоминания эти. Если бы я мог, я бы их отрубил, как раньше гангренозные руки–ноги отрубали, честное слово. Жаль, что с памятью так не обойдёшься.