— А почему паром, почему мост не сделаете? — заинтересовался я. И догадался: — Обороняться легче?
Да. Страх ушёл совсем и появилась грусть. И снова — у меня так тоже уже было, когда я в Англии смотрел музей бронетехники. Могучие машины, казалось, тяготятся быть «экспонатами». В их молчании чудился тоскливый укор рыцаря, которого принудили развлекать туристов «потешными боями». И я, помню, тогда вечером фантазировал, как по ночам к танкам приходят их прошлые экипажи, заводят моторы и «вспоминают минувшие дни», как у Пушкина.
Мы пошли дальше, к воротам, которые показались мне такими неприятными в прошлый раз. Я обернулся — Вадим стоял на прежнем месте, глядя вслед нам.
— Теперь давайте двое на двое! Жека, не подпирай столб, не упадёт!
Это была самая странная ночь в моей жизни. Ночь в далёком городе, в большом доме, где бодрствовали только мы двое — двое мальчишек. И огромное ночное небо июня. Небо, казавшееся призрачным и странным.
— Мой брат, — не прибавляя «двоюродный».