Не нужно считать меня настолько невоспитанным для того, чтобы я начал шарить по чужой комнате. Я бы и пылинки тут не стронул. И не собирался, даже если она сто раз похожа на мою, и это… м… довольно странно. Но не смотреть‑то я не мог, раз уж заглянул.
Передо мною оказалась узкая, наглухо заросшая по краям лопухами (посредине оставался узкий проход, явно наезженный велосипедами) улочка, стиснутая заборами. Даже не улочка, какой‑то проулок–переулок. Слева она упиралась в стену зелени — то ли тупик, то ли парк какой — а справа вливалась в другую улицу, пошире и не такую заросшую, но столь же «оживлённую».
Скажу честно — ответ меня не удовлетворил. Но продолжить расспросы я не успел, да и интерес пропал — Юрка как раз быстро, не глядя, набрал какой‑то пароль, и я увидел на покрасневшем экране эмблему — как на Юркиной поясной сумке, странный крест с надписью -
Наверное, это странно, но я не оценил заботы и холодно поинтересовался, нельзя ли мне СЕЙЧАС поехать с нею, как‑никак, я близкий родственник своей матери? На что мне ответили, что там холера, террористы и негде учиться. Я пробовал трепыхаться, уточнив, кому там вообще нафик нужна мобильная связь, если там всё так уныло? Мне было пояснено, что состоятельные люди есть везде, и даже более чем состоятельные.
Я сел на постели. Прислушался. Нет — в соседней комнате тикали часы. Я на них обратил внимание мельком вчера — с двадцатишестичасовым циферблатом и гирей, как в некоторых деревнях ещё сохранились. Что же… а, вчера накатила усталость, Лена молча постелила мне на низком удобном топчане–диване в зале, а они с Юркой ушли в соседнюю — вторую — спальню, перед кухней. Ушли вдвоём, совершенно естественно и обыденно. Если кто‑то и ходил потом через мою комнату — не помню, не слышал…
29 мая утром мать рассчитала прислугу, мы сдали квартиру под охрану службы безопасности компании и поехали на вокзал — отправлять меня, мать летела на самолёте к вечеру. Я бы тоже полетел, но в Северсксталь самолёты не летали с тех пор, как начался Правильный Исторический Процесс Поворота К Демократии и позакрывались местные авиалинии. Я тех времён не застал, поэтому отчалил в новую жизнь во вполне приличном, но пустынном купе.