Я встал, подошёл ближе, остановился прямо перед фотографиями. Они смотрели на меня — есть такой эффект, когда тебя снимают точно в фас и ты глядишь точно в объектив — куда ни пойди, фото будет следить за тобой. Одно время, когда художники этот эффект только–только открыли и начали рисовать с ним картины, их считали колдунами… Я был бы не прочь, оживи сейчас эти снимки. Мне вдруг захотелось, чтобы эти люди увидели меня, и я смог их спросить… смог им объяснить…
— Ты парапланерист, стрелок, боксёр, самбист, — говорил Юрка. — Я не говорю, что ты смелый парень — трусов тут просто нет, они сюда не попадают. Но ты умеешь много такого, чего большинство тут пока не умеет. Я очень рассчитываю на тебя. Но… — он вздохнул, покусал губу. — В общем, есть примерно один шанс из трёх, что мы не вернёмся. Дирижабль не облётан на дальних. Местность впереди совершенно неизвестная. Накроемся — и ни могилы, ни памятника, ни даже пластикового мешка с номером.
— Ага, давай! — загорелся я, ощупью усаживаясь на подоконник…
— А, потом… — он снова улыбнулся, стукнул баллон и, глядя куда‑то в сторону, негромко, но отчётливо прочёл на ходу: —
— Идите, играйте. Только в воду не свалитесь.