Они вошли в ресторан. Тут было то же самое. Кто‑то начал поднимать столики и стулья. Ещё кто‑то сел за пианино, в котором почему‑то не было ни одной дырки, начал играть «К Элоизе», и печальная мелодия дико звучала в похожем на цех бойни помещении. Потом кто‑то из ребят германской группы нашёл полный холодильник баночного пива, и германцы тут же деловито перепились вдрызг и орали дурными горловыми голосами, обняв друг друга за плечи и раскачиваясь: «Голариоооо, голариоооо, ооо, холллоооо…» Пустые банки падали между трупов. Другие холодильники оказались набиты консервами, в шкафах оказались печенья и сухарики в пакетах, чипсы… Кто хотел есть — распарывали консервные жестянки ножами, которыми полчаса назад дрались врукопашную, подцепляли куски тушёнки, рыбы, каши, мазали икру и масло на галеты и безостановочно трепались обо всём на свете. Включили телевизор под потолком, на полочке — и он вдруг поймал российский канал МТВ, все жутко удивились, а русские, когда появился и запрыгал по экрану Киркоров, дружно завопили: «Оймамащакакдамща как дам!!!»