Правильней: за то, что живы! Но мне это без нужды, а Сереге двадцать один. В этом возрасте все мнят себя бессмертными. Пьем.
– Олимпиада Григорьевна! – делаю усилие и встаю. – Я даже не знаю, как просить прощения… Я забылся, я потерял рассудок… На миг вообразил, что меня полюбили. Это невозможно.
– Я, конечно, могу приказать, но не хочу. Полетаете, поймете. Вернемся к этому разговору…
На ложе она исполняла мои желания, нисколько не заботясь о себе.
Что там? Велика беда – птичка на рясу капнула! Дмитрий счищает пятнышко, встает.
Привлеченные скандалом, вокруг нас собираются люди. Попали! Пригнало на нашу голову! Загремим на гауптвахту!