Мне нельзя его бить. Второй дуэли не случится. Штаб-офицеры не стреляются с обер-офицерами. Меня ждет военный суд и арестантские роты – «во глубине сибирских руд». До штрафных батальонов здесь пока не додумались. Мне не улыбаются рудники. Лучше расстрел. Я проткну эту жирную тушу кортиком. Хоть на что-то железяка сгодится.
– Павел! – она говорит шепотом. – Почему ты раньше не пел?
Все ясно. Покойный Розенфельд прав: родня у князей Бельских влиятельная. Царь задумчиво смотрит на мой кортик с темляком, словно вопрошая: «А сам чего не истребовал? Тут бы не отказали!» Мое право: хочу – истребую, хочу – нет. Может, к пенсии берегу!
– Попробуйте, господин прапорщик! – говорит язвительно.
– Вы, часом, не служили в разведке, Павел Ксаверьевич? – спрашивает подполковник.
– В Хендоне, Фанборо? На чем летал: «Авро», «Сопвич», «Блек Борн»?