— Небось, боялась, что он спутается с другой? — вставила Джин.
Маргарет облокотилась на металлический леер, служивший защитным ограждением, и принялась наблюдать за тем, как одна из девушек заставила рыдающую женщину убрать от лица руку и промокнула багровые порезы мокрой тряпочкой. На заднем плане маячили несколько матросов, по-прежнему в парадной форме. Они оттаскивали в сторону огромные баллоны с кислородом и куски ограждения. Еще двое нервно курили в сторонке. По стенам тянулось множество труб, тускло блестевших при свете лампочек.
— У тебя-то все хорошо, — произнесла она с надрывом. — Несмотря ни на что, у тебя есть муж. Сойдешь с корабля — и пожалуйста, ты свободна, ты уважаемая женщина. А у меня впереди только позор и унижение.
Он остановился в дверях и осмотрел помещение. В столовой оставалось не более тридцати невест. Берег был уже совсем близко, и женщины в основном или заканчивали складывать вещи, или толпились на палубе. Он помешкал немного, вглядываясь в лица девушек. Но ее среди них не было. И он выругал себя за дурную голову, не дающую покоя ногам.
— А потом, насколько я помню, сразу ушел домой, — добавил дедушка Дженнифер.
Ее голосок казался непривычно тонким. И Маргарет внезапно почувствовала острый приступ жалости. Ведь Джин, в сущности, еще совсем ребенок.