Он снова поднял меч. И на секунду задержался с ударом.
Я надел кольцо на палец принцессы. Посмотрел в ее глаза — в них было все: и радость, и успокоение, и прорвавшаяся усталость. Все, кроме волнения.
— Включай автопилот, — донесся из подголовника кресла голос Эрнадо.
Я шагнул к нему. И услышал тихий голос, даже сейчас не утративший властности и уверенности.
Мне приходилось видеть разную форму. И нашу, армейскую, бывшего Советского Союза. И пестрое, нередко нелепое, обмундирование национальных воинских формирований. Я помнил мундиры «голубых касок», частей ООН, высаживавшихся на пылающие улицы Тирасполя из своих огромных, двухвинтовых десантных вертолетов. Международные силы сдерживания сменили тогда нас — спецназовцев — на границах крошечной Приднестровской республики.
— Шоррэй, — не колеблясь сказал я. — Только он, я знаю. Мы зря полагались на нейтрализующее поле.