Он в недоумении. Мне не стоило этого говорить, но утром я исполнил обещание – поиграл с Лизой. Не хочу, чтоб она видела пьяных матросов…
Она вздыхает и утыкается лицом мне в грудь. Вот и славно. В гримерку заглядывают – наш черед…
– Отряд, стой! Разойдись! Карачун – ко мне! Розенфельд – свободна!
Поручик смотрит на меня вопросительно. Что-то я сегодня задумчив. Между первой и второй…
Оборачиваюсь. У нее в глазах озера, и озера эти вот-вот прольются. Семейных сцен мне не хватало!
Сергей удивленно смотрит и, поняв, кивает. Курим. Прибежавший доктор склоняется над телом. Красноармейцы плотно обступают их. Это хорошо, я не хочу видеть, как ее ворочают. Это слишком больно. Докурю и выстрелю в сердце. Это быстрая смерть, почти безболезненная. В голову стрелять рискованно: она маленькая и твердая. Есть опасность угодить не туда. Долгая агония, лишние мучения…