– Ты поспала, девчонка? – осведомилась левая голова.
– Милый писатель, – сказал Голем. – Чтобы стать архитектором, одних волдырей недостаточно.
Г. А. усталым и виноватым тоном попросил нас оставить его одного, и мы поднялись, чтобы уходить. И тут Аскольд вдруг спросил: «А как понимать все эти слова – про сокрытие информации, про преступление?» (Поразительно все-таки холодная задница, этот Аскольд!) Г. А. молчал так долго, что я решил, он вообще отвечать не будет. Но он все-таки ответил: «Это надо понимать так, – сказал он, – что в истории было много случаев, когда ученики предавали своего учителя. Но что-то я не припомню случая, чтобы учитель предал своих учеников».
Ятуркенженсирхив вылез. Он трясся от холода, под глазами намерзли слезы, пушистая шкурка была покрыта толстым слоем инея. Он чихнул и опасливо закрутил побелевшим носом. Взгляд его остановился на понуром Мээсе.
– Здравствуйте, дядя Атос, – серебряно прозвенела Тзана, делая книксен перед мастером.
– Нога!.. Да. Раздроблена кость… Хорошо… Ладно… Скорее, мы ждем.