– Так что послушайтесь доброго совета, – бубнил Конь Кобылыч, – заканчивайте здесь. Ну, задайте ему для проформы вопросики попроще… дважды семь там… или, скажем, куда девается земля, когда в ней дырка… он вам ответит, распрощаетесь вы по-доброму и – домой, в постельку, к мамочке…
– Это же сколько мы таких дверей прошли! – с упреком сказал Двуглавый Юл. – Чего же ты раньше-то не сообразил, голова садовая!
Сначала все это показалось мне скорее забавным. Потом, когда я познакомился с лозунгами, я испытал сильнейший приступ естественного раздражения. Но страха вначале не было совсем, это я помню точно.
И тут на сцене появляется наш знакомец Муджжа ибн-Мурара. Был он шерифом, то есть принадлежал к воинской знати Йемамы. И был он великим честолюбцем. Разночтения и нюансы ислама не интересовали его. Он хотел властвовать – спихнуть Масламу и властвовать в Йемаме.
– Да, – легкомысленно подтвердил Виктор. – Именно а ля. – Потом он вспомнил, чем кончилась история с гаммельнским крысоловом. – Ничего забавного тут нет, – сказал он. – Сегодня я выступал в гимназии. Видел ребятишек. И видел, как они встречали какого-то мокреца. Теперь я нисколько не удивлюсь, если в один прекрасный день на городскую площадь выйдет мокрец с аккордеоном и уведет детишек к черту на рога.
– Горю, – ответил он. – Сгораю, светя другим {191}.