И вот здесь на мне сказалось недосыпание и нервное напряжение. Накатила усталость, и, распределив воинов Скандинавского батальона в казармы, а затем распорядившись относительно сохранности материальных ценностей, полученных в этом походе, я отправился домой. В своём семейном гнезде я вымылся в бане и на четырнадцать часов, позабыв обо всех делах и проблемах, залёг в спячку.
Все викинги были одеты примерно одинаково: мягкие удобные сапоги из кожи, полотняная одежда, а поверх неё – кольчуги и латы. Из оружия имелись однолезвийные топоры, короткие мечи, у каждого пистолет в кобуре, а у двоих я увидел за плечом автоматы. Как узнали мы позже, нас встречали самые лучшие воины ярла Ульфа из Кристианстада, об этом можно было судить по наличию огнестрелов.
За разговором вышли на мол. Здесь Кара замолчал и, ловко подхватив своей единственной рукой спиннинг, приступил к рыбной ловле. Я последовал его примеру и с первого броска сразу же вытащил довольно крупную рыбёшку. Сантиметров сорок в длину, барабулю. Серебристое тело рыбины забилось на бетоне, и я закинул ее в ведро и подумал о том, как странно мы с Карой сейчас выглядим. На совершенно пустынном побережье, на молу стоят два человека. Один – седой инвалид в армейской горке. Другой – высокий плечистый блондин в новеньком тёмно-зелёном камуфляже с чёрными погонами майора госбезопасности. Наёмник, который ушёл на покой и снова желает вернуться на войну, и офицер ГБ, полунезависимый вольный командир на службе государства, а с недавнего времени ещё и аристократ. Кара и Мечник. Тесть и зять. Мы такие разные, и в то же время имеем немало общего, в первую очередь то, что вся наша жизнь так или иначе завязана на военные аспекты жизнедеятельности человека. И хотя Буров всю свою жизнь посвятил наёмничеству, я от него недалеко ушёл. Тем же самым, что и Кара, занимаюсь, лишь к государству поближе прислонился, а так-то суть одна и та же, только вид сбоку, и в моих действиях жестокости немного меньше.
К Вильгельмсхафену мы подошли через сорок девять часов. Снова грузовозы и корвет остановились на рейде, а фрегат подошёл к порту германской ВМБ. С берега нас было видно превосходно, расстояние небольшое, всего четыре мили, мы ждали сигнала от местных жителей, и они не промедлили: в чистое синее небо одновременно взмыли пять разноцветных сигнальных ракет, а спустя полчаса к борту фрегата прижался небольшой моторный баркас на десяток человек. К нам в гости вместе с двумя молодыми пареньками, юными близнецами, прибыл Иоганн Лаш, решивший, что торговля и сотрудничество с нами германцам жизненно необходимы.
И вот дикари появились, теперь нам предстоит сражение. Я смотрю на «зверьков», которые нескончаемыми колоннами подходят к реке, и, что странно, совершенно не волнуюсь, хотя массы двуногих животных – зрелище не для слабонервных. Наверное, я привык к подобным картинам, и вид вооружённой огнестрелами и мечами грязной и вонючей толпы любящих человечину ушлёпков вызывает у меня азарт, интерес и лёгкий мандраж, но не страх. Плевать на «зверьков», я их не боюсь. Впрочем, если бы я попался им в открытом поле, тогда, наверное, стоило бы бояться, потому что бегают местные неоварвары очень быстро. А так-то что? Позиция у нас отличная, боеприпасов полно, местность изучена хорошо, и даже если мы не остановим дикарей, то всегда сможем драпануть на запасные позиции.
– Так, и что? – не понял я. – Тебе мой совет нужен?