Перед самым оврагом шум выстрелов затих, и только протяжные и гневные крики испанских неоварваров, которые уже были слышны, свидетельствовали о том, что действие разворачивается так, как и было нами запланировано. Прошла минута, и появились наши разведчики, которые бежали по устилавшему дно низины грязно-серому щебню вперемешку с землёй. Глядя на них сверху, я видел, что парням пришлось нелегко. Распаренные лица бойцов говорили о том, что они бегут на пределе своих сил. У одного из пулемётчиков с ПКМ в руках отсутствовал короб, у пары автоматчиков в оружии не было рожков, а два воина были легко ранены, и бежать им помогали товарищи. О чём это говорит? Правильно, о том, что у разведчиков Руса не было времени на перезарядку оружия, и они не отступают, а драпают во всю силу своих ног и лёгких.
– Не тянись, – сказал я Аргайлу и указал на кресло напротив. – Садись, говорить будем.
– Рабство? – На миг парень замялся и смутился. – Но мы не рабы, сэр. Я рабочий, а люди, которых вы называете маврами, сэр, это наша охрана от опасностей внешнего мира. Мы все делаем великое дело под руководством великого гения всех времён и народов герцога Бирмингемского Магомеда, возрождаем цивилизацию, и каждый из нас находится на своём месте. Общеизвестно, что чернокожие люди прекрасные солдаты и управленцы, а белые и мулаты лучше работают на полях, стройках и кое-что понимают в технике. И поэтому чернокожие ополченцы имели оружие, а мы, белые рабочие, без указания свыше ничего решить не в состоянии.
– Только с этой сделки мы уже окупили дорогу, а товаров ушла лишь пятая часть. Из них половину я рекомендую оставить до Калининграда и Гатчинского военного округа, а то там торговать будет нечем.
– По рукам, – согласился я, пожимая его крепкую ладонь. – Однако это договор на потом, а что вы скажите относительно дня сегодняшнего? Будем торговать или разбежимся?