– Который за каменюку спрятался? – фыркнул Краснов.
– Ну, во-первых, не все так просто и радужно, как вам показалось с первого взгляда, уважаемый Сергей Николаевич. А во-вторых? Да, его нашли. Но сразу же и потеряли.
Встречный танковый бой достаточно быстро превратился – по крайней мере, там, где сражалась рота Захарова – как раз в подобные смертельные «пятнашки». Игру, в которой победитель получал главный приз – жизнь, а проигравший – приз утешительный. Смерть. Потеряв в первые пятнадцать минут схватки пять машин и оставив на поле три горящих немецких танка, рота рывком сблизилась с противником. Похоже, проведенный инструктаж всуе не пропал: «тридцатьчетверки», пусть и не слишком умело – не было времени потренироваться, – но маневрировали, сбивая фашистским наводчикам прицел.
Как выяснилось после взгляда на наручные часы проспал он, несмотря на кажущуюся скоротечность сна, больше полутора часов. Самолет уже подлетал к Москве, и немногочисленных пассажиров попросили пристегнуться. Перебравшись на сиденье возле иллюминатора, Краснов справился с замком привязного ремня – учитывая, что действовать пришлось одной рукой, это оказалось непростой задачей – и попытался рассмотреть, что происходит снаружи. Не преуспел, разумеется: за толстенным стеклом была все та же темнота, лишь изредка рассекаемая на несколько секунд огоньками пролетаемых населенных пунктов. Бросив в рот очередной мятный леденец, танкист откинулся на спинку сиденья. Жаль, конечно, ну да ничего. Насмотрится еще, когда сядут…
– Ну, на «тридцатьчетверке», поди, немного дольше б вышло ехать, верно? – Логинов снова ухмыльнулся. – Ладно, пошли в машину, по дороге поговорим.
Поставив перед Красновым стакан – самый обычный, граммов на двести с прицепом – набулькал туда соответствующее объему количество коньяка из хранившейся во встроенном в стену сейфе бутылки. – А вот теперь пей. Залпом. Считай, что это лекарство. И ступай спать. Сейчас от тебя пользы – ноль, зато под руку лезть определенно станешь, а мне оно не нужно. Вон, видишь дверь? Там комната отдыха, ложись на диван и дрыхни, пока не разбужу. Часа четыре тебе точно дам, а уж там – как получится. Понятно?