– Понимаю, – угрюмо буркнул танкист. – На живца, типа, ловили? А если б нас того…
Доехали, впрочем, без эксцессов и остановок. На въезде их не досматривали, просто распахнули перед машиной не какой-нибудь там шлагбаум, а полноценные металлические ворота, еще и увенчанные поверху спиралями колючей проволоки, зловеще отблескивавшими в свете фонарей. Глядя на невиданную в его времени «колючку», Василий представил, что станет с идущим в атаку немцем, ежели он с ходу запутается в этих переплетенных кольцах – и впечатлился..
– Ну, и стреляйте тогда, – глухо буркнул танкист. – Только с Сонькой попрощаться дайте. И это – ее не трогайте, она все равно почти ничего не знает.
Вернувшись к танку, Дмитрий стянул шлемофон, бросив его на измочаленную тараном надгусеничную полку. Взглянул на наручные часы, попутно удивившись тому, что не догадался посмотреть на них раньше. Без двадцати три.
Танк еще пятился назад, с траков еще падали пласты глины и спрессованной травы, но уже как-то неуверенно, понемногу забирая в сторону, словно мехводу вдруг наскучило держать рычаги прямо. Рывок, еще один – и бронемашина окончательно заглохла, подмяв кормой густые придорожные заросли. Распахнулся башенный люк, и на броню, торопливо оглядевшись, выбралась фигурка в темном комбинезоне. Наклонившись над люком, танкист протянул руки вниз, видимо, собираясь помочь выбраться кому-то из товарищей, и в эту секунду оттуда вдруг выметнулся вертикальный столб огня, тут же превратившийся в темно-серый султан дыма. Отброшенный ударной волной панцерман рухнул вниз, замерев возле гусениц – мертвый, в дымящемся, но не успевшем загореться комбинезоне.