Напротив, у столика под зеркалом, ужинали Сапожков, Антошка Арнольдов и Елизавета Киевна. Она вчера написала Бессонову длинное письмо, назначив здесь свидание, и сейчас сидела красная и взволнованная. На ней было платье из полосатой материи, черной с желтым, и такой же бант в волосах. Когда вошел Бессонов, ей стало душно.
Побежал второй, и третий, и четвертый, и еще один сорвался и завопил, барахтаясь в воде…
— Есть минуты, которых не забывают, — пробормотал он.
По голодному побережью таманская армия, отягощенная обозами пятнадцати тысяч беженцев, дошла до Туапсе и оттуда круто свернула на восток. Деникинцы гнались по пятам, впереди все ущелья и высоты были заняты повстанцами. Каждый день разворачивался в тяжелый бой. Истекая кровью, огрызаясь, умирая от голода, армия сползала в ущелья, взбиралась на крутые холмы, таяла и шла, пробивая лбом дорогу.
— Кончай работу… Снимайся! — крикнул он отрывистым, жестким голосом и покосился на Телегина. — Слышали? Али нет?
— Пропали, — проговорил кавалерист и помахал рукой над ухом, — пропал весь эскадрон…