— Мерзавец, — сказала она, — что ты беснуешься? Ты мне не отец, сумасшедший, растленный тип!
Екатерина Дмитриевна села к столу, коснувшись коленями Дашиных ног, и с любопытством глядела на нее снизу вверх.
— Приходится выпить за то, чтобы на Руси не перевелись чудесные дворники…
— А то еще, — к ночи ждите сюда Корнилова, идет всей силой…
Иван Ильич тоже взъерошился от злости. Рублев глубоко втянул воздух сквозь ноздри.
— «…таким образом, неожиданный захват станции противником отрезал наши части и поставил их под двойной удар, — хрипловато читал Сапожков, когда Иван Ильич остановился у двери купе. — Во имя революции, во имя несчастного населения, которое ждет неминуемой смерти, казней и пыток, если мы бросим его на произвол белым бандам, — не теряйте минуты, шлите подкрепление».