— Руки-то, чай, целовали вам в прежнее-то время, — сказал он напряженно, недобро, выжидающе.
— Ваше превосходительство, войска физически не могут переходить речку под ураганным огнем, не будучи в должной мере поддержаны артиллерией, а, как вам известно, артиллерии поддерживать их нечем.
Отскочив, ослепила, ударила пушка, покатился по воде грохот, отозвался в горах. Близ места, где желтели огоньки, блеснул разрыв, и второе эхо кинулось по горам.
— Нельзя, товарищи, идем фарватером, а там же мели…
Она так взволновалась, что откинула с головы платок, изо всей силы стискивала в кулачках его концы.
— Не будь ты умен — быть бы тебе в расходе… Дисциплина… Моя дисциплина — бой. Ну-ка поди кто из вас, — подними массы… А я поведу, и дай срок, — никто не может, один я раздавлю белогвардейскую сволочь… Мир содрогнется…