Как от выстрела в упор, Дальский вскочил, ударил по столу, — подпрыгнули, повалились бокалы.
Телегин слез с бруствера, подошел к пушке, тронул ее за колесо.
— Подкапывай… Тише, не кидай в воду. Ребята, подавайте, подавайте вперед… Зубцов!
— Катя! — зло, как от удара, крикнул Рощин. — Прошу тебя замолчать!
Музыканты могли играть все, что угодно, — среди них были ученики Московской консерватории, вот уже полтора года — в поисках заработка и белых булок — бегавшие из города в город, спасаясь от погромов, заполнения анкет и уличной стрельбы, покуда в Ростове их не мобилизовали. Капельмейстер, с губчатым носом, пропитанным алкоголем, заявил даже, что он — старый убежденный революционер. Глядя на его сизо-лиловый нос, ему поверили, что вредить не станет.
— Ряд волшебных изменений чудного лица, — сказал он внятным баском.