Когда наглую суету нашей техники на холме засекли вражины, было уже поздно.
– Провалили мы, командир, игру, – поведал Гоблин. – Надо американский футбол затевать, там реально всех вынесем, без дурки.
Но и Зенгер можно понять. Боевые действия на арабско-африканском фронте стабильно обеспечивают ее работой, а в стационаре постоянно находятся не менее трех бойцов из египетской общины. Добавить сюда наши неизбежные текущие травмы: переломы, вывихи, ушибы, хронические и сезонные заболевания, карантины «потеряшек», не говоря уже о родовспоможении, и становится очевидным – свободных мест в медцентре очень мало. И есть устойчивая тенденция к увеличению нагрузки.
– Ну и что, молодые люди? Пострелять захотелось?
– Били? Да никуда это не годится… Дорогой фарш вышел. Патронов сожгли уйму, дробовых-то мало в группе – кто бы их пер в запас?! Нужно этих гадов как-то по-другому давить. Часть в подвалах укрылась, теперь туда не сунешься – неприемлемо.
Селиться национально-компактно Сотников никому не дает. Нет у нас национальных поселений и не будет – тут все жестко. Если «потеряшка» или влившийся, то ты в том числе и такой пункт регламента читаешь, одобряешь и подписываешь в Согласии – первом документе первопоселенца, вливающегося в анклав. По-разному люди переживают. Сербам непросто было, хотя по большому счету их сама работа развела, а не Сотников. Бранко Бранкович и Марко Якшич – вояки, бойцы по крови, они с семьями и остались при замке: Бранко командиром Патруля, Якшич сразу взвод получил. А Вук многих удивил… Кроме меня: я предполагал нечто подобное. Никаким «боевым снайпингом», в чем он зело горазд, парень заниматься у Бероева не стал. Опять пошел работать в таверну, к белорусам. Играет там на скрипке. И есть в этом что-то правильное.