– Пятым! – воскликнул Илья Константинович. – Четвертый – вон, в исповедальне у меня сидит!
– М-м-м… похоже на костыль для подковы, но слишком велик.
– Я плавала на арабской рыбачьей лодке! – гордо и спокойно проговорила она.
– Ну, хорошо, но все же… ах, убери, убери, ради бога, сейчас еду принесут! Все же не понимаю: как это болталось между ног, особенно когда наполнялось… бр-р-р! – ведь это мешало… пируэтам?
Глаза старика-раввина: все лицо в тени, а глаза попали в резкую полосу света от полуприкрытых ставней – пронзительный, невыносимый взгляд, переживший воинов того самого десятого римского легиона.
– Ура! – Она схватила камеру, отскочила на шаг и сразу преобразилась: рысь на ветке, в засаде, в ожидании добычи.