У сына было окаменелое лицо. Страшное лицо.
Заспанный и встрепанный парнишка – один из племянников или сыновей хозяина – принес им кофе наконец. И пока он расставлял чашки, Натан тем же ровным будничным тоном сокрушался, что вот зонт забыли в поезде, а это трагедия: где его тут купишь? (И правда: где ты в Париже отыщешь зонтик?)
Плюхнулась на скамью напротив и, подперев кулаком подбородок, с оживленной улыбкой уставилась в его непроницаемое лицо.
– Наблюдение и дисциплина, да… После смерти Иммануэля они так растерялись, так были огорчены, что предпочли возвратиться домой, в Таиланд. Хотя могли наняться к кому угодно: семья Иммануэля дала бы им блестящие рекомендации.
– Ну, грандиозно!.. – нетерпеливый чмок в холодную щечку, перед тем как отправить девушку в жерло подземелья…
Леон стоял, как болван, не в силах понять: что это было, что она затеяла? Какой знак ему подала – чтобы спускался за ней? чтобы не смел приближаться? чтобы знал свое место – рядом с Бусей, в «норе»?