Он восседал на засаленных подушках, в старом кресле с высоким резным изголовьем, как раз против двери, чтобы видеть каждого, кто возникает под старой каменной аркой.
Весь ее путь от апортовых садов был помечен такими перегонами, и каждый отличался от предыдущего абсолютно всем: людьми, обстоятельствами, жильем, небом и облаками, а потому вначале очень ей нравился – новизной.
– Уж это ты, надеюсь, опознаешь? Если нет – грош тебе цена как антиквару.
– Тассна. Пристроен в фирму-кейтеринг, которая принадлежит французскому еврею из Ниццы: приемы-фуршеты, пикники, корпоратив… Тассна уверен, что Крушевич был на одном из приемов… на чьей-то яхте, возможно, на своей.
– Точно, – отозвалась она. – Садись, жри суп, пока горячий.
– Очень хорошо. Что за человек, как выглядел?