И вот тут у них возник небольшой конфликт. Иван неожиданно сообщил, что останется, ударив по гренадерам с неожиданного направления, а Захарову, ну, в смысле, Краснову, нужно немедленно уходить. Мол, это будет тактически правильным и отвлечет внимание и силы немцев, поскольку прикрытие они уже практически подавили. Зато, если ударить по ним с тыла, гренадеры решат, что их окружили. Дмитрий, естественно, уперся, ответив, что уходить – так вместе. Разведчик, перемежая фразы матом, давил на то, что он просто не имеет права рисковать документами и за подобное можно и под трибунал загреметь. За нарушение присяги и невыполнение отданного старшим по званию приказа. «Старший по званию» – это, в смысле, Иван. Захаров же шепотом матерился в ответ, убеждая товарища, что у них почти что идеальная позиция, откуда всегда можно по-тихому слинять, перед тем нанеся противнику неслабый урон. Ну, не объяснять же разведчику, что он, в принципе, вообще ничего и никому не должен, поскольку та присяга, что он принял в учебке под Ферганой, ровным счетом ни к чему его не обязывает здесь, в сорок третьем году? И вообще… Да, сейчас он уже нисколько не сомневается в том, что и на самом деле попал в прошлое. На ту Великую войну, о которой столько читал и смотрел. И прекрасно понимает, что разведчик прав на все сто. Вот только… ну, не может он так, просто развернуться и уйти. Сам не знает, отчего, но не может…