— Резонно, но политически неграмотно, товарищ Любимов, — обиделась Артюхина, — Советская власть никогда на свалке не окажется!
— По ведомости проходит как лицензионные отчисления, — пояснил кассир. — Три тысячи деньгами и шесть облигациями. Получите и распишитесь.
Взъерошенный и весьма довольный собой, я, глупо улыбаясь, взял еду у чекиста, молча рассматривающего груды набросанной вокруг мусорной корзины бумаги, ворох уже не нужных мне чертежей на диванчике, гимнастёрку, небрежно брошенную на спинку стула.
Приблизительно таким же темпом шла работа и дальше, благо ничего принципиально нового изобретать не приходилось и новый мотор рождался как комбинация различных деталей серии 50 и 100. Лучше всего это было видно на примере коленвала 100-го калибра со щёками 50-го. Это тянуло за собой мелкие изменения шатунов и так далее.
— Потом расскажешь. Мы сейчас поезд назад подадим, вы, главное, двери закройте. А потом валите всех, кого видите, вам на месте виднее как.
Я ещё не закончил, а Орджоникидзе уже принял торжествующий вид. Чекист напротив, пошёл красными пятнами и чуть ли не выкрикнул.