— А что тут такого? Вездеходов ещё не придумали.
Не было печали! Сказки он мне рассказывать будет! Призыв ему планировать надо! Май месяц на носу, поздно уже планировать, призывать пора! Небось только вспомнили, со своими разделениями наркоматов и переездами, что у них, оказывается, морская пехота есть, пусть и в зародыше.
После ужина, прихватив с собой резную деревянную шкатулку, я решил заняться разбором поступившей мне почты, которой давно не занимался. Писем оказалось неожиданно много, приходили они, в основном, на ЗИЛ, а уж оттуда их пересылали мне. Прочитав пару, одно из какой-то МТС, второе от бойцов 3-его танкового батальона, я убедился, что содержание их типовое, для меня очень и очень приятное. Особенно второе меня порадовало. То, что живучесть танка с дизелем я и так знал, но когда это выражается в форме благодарности — совсем другое дело. А уж когда перечисляются, с боевыми примерами, имена и фамилии конкретных танкистов, которые не сгорели и не стали инвалидами, то чувствуешь, что до своих годов дожил не зря. Написали мне и о ремонте, как за шесть часов выкинули из танка повреждённый попаданием снаряда противотанковой пушки двигатель и заменили на снятый с первого попавшегося грузовика. Всё замечательно, просто великолепно, только само наличие орудий ПТО у мятежников наводило на нехорошие размышления. Про броню-то мне не сказано ничего, поскольку не моё дело, но ижорцам, догадываюсь, икается по сию пору.
— Это, товарищ Кожанов, личное. Жалко её. Но теперь у девчонки есть шанс.
— Не нуждаюсь, — бросила в ответ супруга, присела и положила на гладкую сумочную кожу руку. — Высокая, чернявая, глаза голубые. Анной зовут. Верно?
Происходящее я не понимал, но чувствовал, что пахнет жареным.