— Гроза что ли с юга идёт? — спросил меня один из "однофамильцев", товарищ Хабаров, когда мы вечером четырнадцатого мая, в перерыве между танцульками, вышли подымить на веранду. Действительно, вдали слабо полыхали зарницы.
— Конечно, конечно. И, раз вы стесняетесь, мы можем даже притушить свет.
— Я был не в курсе этих обстоятельств, товарищ Сталин.
— И что же? — Яковлев, видимо, догадывался об ответе, но озвучивать вслух не стал.
— Всё я правильно понял, — ответил я серьёзно. — А давай, я тебе спою? Может, и ты что поймёшь.
Эти стенания, мне показалось, продолжались целую вечность. И я был согласен выслушивать упрёки ещё столько же, лишь бы Поля, вытерев слёзы и приняв неприступный вид, не сказала то, что сказала.