Больше не произнеся ни слова, Алларисса кивнула и направилась к сумкам, ориентируясь на приглушенное бормотание Тиксы, стаскивающего наши пожитки в одну большую кучу. А я обескураженно потянулся почесать затылок, но наткнулся на холодный металл шлема. Ну и как это понять? О чем собирается поговорить со мной вздорная девчонка, сама не знающая чего хочет?
— Да, именно так. Так же мне нужно человек пять из тех, кто в застенках местной тюрьмы — тех, кто осужден за убийство, насильничество и прочие тяжкие грехи. Лучше смертников, ожидающих казни. Вам все понятно, отец Морвикус?
Я начал было успокаиваться, но едва мы подошли почти вплотную к замку, появились сюрпризы. До стен замка оставалось не больше ста шагов, я отчетливо различал четыре мощные квадратные башни, видел остатки полузасыпанного рва и темный зев входа, когда Рикар резко остановился и сделал шаг назад, перехватывая поудобней топор.
— Вложи в это дело всю свою душу без остатка, отец Ликар! — полыхнул глазами старик. — А насчет «младшего близнеца»… Сомневаюсь, что этот богопротивный артефакт можно назвать древним! Его создал Тарис, и создал чуть больше двух столетий назад. Мне идет девяносто шестой год, а некоторые иерархи из лона Церкви куда как старше и, несмотря на «древний» возраст, все так же трудятся во благо Создателя. Семнадцать лет назад умер последний святой брат, который собственными глазами видел падение Западных Провинций во мрак и участвовал в постройке Пограничной Стены… этой проклятой Стены, позволившей развиться гнойнику Диких Земель во всю силу… так он был чуть младше Тариса и куда как старше Близнецов.
Отец Флатис говорил негромко, но все же был услышан, и вызвал у старика еще один приступ режущего уши визгливого смеха с проскальзывающими нотками безумия.
Следом за мной потянулись остальные, кто-то все еще кашлял, со свистом дышал или натужно хрипел. Пробежка по скользким от ночного инея улицам вымотала большую часть отряда. Всех, кроме меня, Ларни и Рикара. Ларни со здоровяком держались благодаря бурному прошлому старых наемников, а я… а я — ледяная глыба, не знающая, что такое одышка и ломота в костях.