Цитата #1980 из книги «Ликвидатор»

– Подвезешь? – спросил он, набирая номер. – Мне надо кое с кем встретиться…

Просмотров: 4

Черт, даже забыл оплатить. На нас пялился охранник, подошедший к самой кассе. Я бросил две тысячных, уставился на охранника вызывающим взглядом. Тот не выдержал, отошел.

Просмотров: 3

Мирзаева я, скорее всего, уберу, допросив перед этим. И сделаю это не потому, что лично он в чем-то виноват. А в назидание другим. Каждый из этих… имеет право жить на нашей земле, пользоваться такими же правами, как и мы, зарабатывать деньги на нас… но должна быть грань, за которую заходить нельзя. Я понимаю, что он вряд ли бы стал финансировать джамаатовских, будь у него такой выбор: он не верит в Аллаха и слишком жаден, чтобы просто так, от чистого сердца давать деньги бандитам. Но когда к нему пришли лично или прислали флешку с предложением поделиться доходами с уммой – он не пошел в полицию, он не пошел в ФСБ, он стал делать то, что ему приказали: начал отстегивать. Одна причина на поверхности: милиция не убьет, даже если и вскроется, а вот джихадисты – убьют, если откажется платить. Но есть и еще одна причина, которую он может и сам не понимать. Он живет здесь, на нашей земле, в построенном нашими руками городе, но те лесные жители – джамаатовские, грязные, бородатые, страшные и фанатичные – ближе и понятнее для него, чем мы, русские, чем те, кто каждый день что-то у него покупает. И в глубине души он желает, чтобы эти джамаатовские пришли в Москву и сделали ее такой же простой и понятной, как родное село, чтобы можно было устанавливать свои правила, а не жить по установленным нами. Так что его смерть будет иметь двойной смысл. Те, кто платит – а они все знают, кто кому и сколько платит, – убедятся в том, что и русские убивают, что они не менее опасны, чем джамаатовские, и поэтому, платя джамаатовским, ты не купишь себе спокойствие и жизнь. А он сам перед смертью поймет, что здесь никогда не будет так, как хочет он, никогда не будет жизни, удобной для него, никогда и ни за что на свете, и ему придется делать выбор: одно из трех. Либо приспосабливаться, либо уезжать, либо умирать. И остальные – с его смертью – тоже поймут.

Просмотров: 3

Сейчас он поднялся почти на самый верх, но именно что «почти». Он знал еще об одном правиле системы – таком же жестоком и беспредельном, как и сама система. У каждой проблемы есть фамилия имя и отчество. У каждой катастрофы есть фамилия, имя и отчество. Никто не будет заставлять тебя отвечать по мелочам, уходить в отставку, как в странах Запада… господи, один чиновник дипломную списал, другой вроде как на государственном вертолете на ша́ру слетал, если за это увольнять, так работать некому будет. Так вот – тебе будут помогать, в крайнем случае – переведут на другое теплое местечко. Но иногда бывает нужно кого-то сдать. По-настоящему сдать. И если выбрали тебя, то ты должен принять и признать все, что на тебя навесили, что свое, что чужое, отдать все что есть и смиренно идти на каторгу, не пытаясь сопротивляться. Так ты обеспечиваешь иллюзию самоочищения – а на самом деле выживаемость системы. Эта чудовищная система сложилась еще при Сталине, когда с чиновников требовали ответа, а сейчас тоже требовали, но далеко не всегда. И тем более не разбирались, виновен человек или не виновен. Просто иногда требовалось принести жертву.

Просмотров: 4

Вышел на улицу, огляделся. Увидел неспешно катящийся «Форд Универсал» желтого цвета с шашечками, махнул рукой.

Просмотров: 4