Они въезжали в сам Тбилиси. Мимо мелькнуло здание, похожее на застывшую в бетоне и стекле волну.
Пока есть время – скажу то, чего я недоговорил американцу. Есть только один способ расколоть и подчинить себе таких, как тот мент, который сдал этого благонамеренного придурка ни за понюх табаку. Надо дать им понять, что ты готов их убить. И убьешь их быстрее, чем те, кого они боятся. Вот тогда они твои с потрохами. Кстати, именно поэтому все эти крутыши (которые круты только бабу на хор ставить) – как только к ним обращаются ваххабиты, они им чуть ли не ноги целовать готовы. Они не радикальные исламисты, нет. Просто они понимают, что если они вступят в конфликт с государством, то государство будет их наказывать, вызывать повестками, надо будет искать адвоката, заносить следаку… мерзкий, долгий и нудный процесс. А вахи не наказывают – они карают. Голову отрежут без лишних базаров, и все. Поэтому вахов боятся, их постоянная готовность к беспределу пугает.
– Да, поговорим. Просто поговорим. Мне нужно понять хоть что-то о России, прежде чем мы совершим ошибку, которая может оказаться непоправимой.
– Среди них есть полезные нам люди, – с сомнением в голосе сказал Кейпс. – Тут важно не переборщить, потому что, лишая Россию актуальных угроз, мы лишаемся и каких-либо рычагов воздействия на нее. Кроме того, я хотел бы напомнить, что русские не прекратили политику ликвидации врагов за рубежом, они просто переложили ее на руки лояльных им чеченских лидеров. Мы должны помнить, что, если Россия нам не враг, то уж и не друг точно.
Давняя и во многом тоже иррациональная реакция американского политического истеблишмента, имеющая глубокие корни в том, что значительная его часть представляла собой выходцев из Европы, в том числе Восточной Европы, в первом или втором поколении – а там Россию не любили. Россия, впрочем, и сама ничего не делала для того, чтобы ее любили. Отношения между Россией и США были напряженными и до взрыва, после взрыва наступил настоящий шок, а вот после того, как в газеты просочилась история о разгромленной станции ЦРУ и высланных американцах, шок перерос в настоящую ненависть. Ненависть, которой было столь много, что она грозила затопить и Белый дом вместе со всеми его обитателями.