Праздник продолжался до наступления темноты, и лишь когда вечерний мороз начал ощутимо покалывать за уши, все начали неохотно расходиться и то, лишь когда я, обеспокоенный здоровьем людей, не велел постепенно сворачиваться. Это мне, ледяному и промерзлому, ночной мороз только во благо, а остальные вмиг простудятся, а то и, не дай Создатель, до горячки дело дойдет. Руководствуясь этими же соображениями, я загнал в пещеру и обоих ниргалов, строго приказав выспаться и не показываться мне на глаза, покуда не прикажу. Да еще и велел снять свои несокрушимые доспехи и одеться в нормальную одежду. Пойманный мною за шиворот суетливый хозяйственник пообещал как следует приодеть ниргалов, и только тогда я успокоился.