— Мы выходим, — тихо сказал он ей. — Ничего не бойся. Там мой друг. Выйдем, осмотримся. Если все хорошо, я тебя отпущу. Иди в знакомое место, но не домой. Спрячься на время, пока все не утихнет. Понимаешь?
Покосившись на друга, Кобылин выразительно шмыгнул носом. Борода не обратил на него внимания.
Бесшумно вздохнув, Алексей потянул носом воздух. Нет. Что-то тут не так. Не нравилось ему все это. Психи психами, но кроме них здесь есть что-то еще. Нечто темное, злое, исходящее волнами ледяной ярости, готовое в любой миг взорваться черной ненавистью. Нечто такое, за чем Кобылин обычно и охотился в ночи.
«Шестерка» утробно заурчала, как огромная довольная кошка, и, повинуясь новому хозяину, медленно тронулась с места. Кобылин, который давно не сидел за рулем, газу не давал, осторожничал — боялся, что резко отпустит сцепление и придется все начинать сначала, как с ним не раз бывало. Но на этот раз все прошло идеально — машина тронулась с места тихо и легко, плавно, как скользящее перышко, и стала выбираться на дорогу, раздвигая бампером снег.
Натужно пыхтя, Алексей нашарил второй штырь, на котором держались перила, а потом заскреб ногами по кирпичной кладке, пытаясь нащупать дыру для стока воды с балкона. Со второго раза ему удалось воткнуть в нее носок правого ботинка и перенести вес на ногу. Шумно выдохнув, Алекс оттолкнулся, рванулся вверх и рывком перевалился через перила на каменный пол балкона, вонявший мочой и дешевым пивом.
— Да тут не помнит уже никто, — огрызнулась блондинка. — Охота, думаешь, вспоминать, сколько я тут торчу, а?