Скосив глаза, Алексей оглядел номер. Он чувствовал, как его снова затягивает серая трясина, и знал, что скоро увидит свет. Ослепительный яркий свет, что упадет на него сверху, как луч прожектора, чтобы высветить последний акт этой пьесы. Кобылин хотел выругаться, но вдруг понял, что ему нечем говорить. Потрясенный, он чуть не канул с головой в серое марево, но в тот же миг заметил вспышку — над самым покрывалом.