— Сообщение Майкла Джона де Утюрбе о возрастании активности на Венере я получила почти одновременно с началом боевых действий на Ганимеде. Если Венера забеспокоилась, едва что-то случилось, чертовски похоже, что на Ганимеде проявила себя протомолекула. В том-то и дело.
Авасарала нажала кнопку на панели, и рации всех скафандров подключились к внешнему каналу.
Кики и Сури предстоит расти в мире, где случается подобное. Где Венера — колония совершенно чуждой жизни. Эта жизнь отказывается общаться, не поддается объяснению. Ее, Авасаралы, страх станет для них привычным, незаметным, как собственное дыхание. На экране парень, не старше Сорена, разрядил в атакующего монстра свою винтовку. Обработанное изображение показывало, как пули пробивают это существо насквозь и, вылетая из спины, тянут за собой струи черных волокон. Солдат снова и снова погибал на экране. Для него, по крайней мере, все кончилось быстро. Авасарала остановила запись, обвела пальцем контуры врага.
— И этому вы не верите, — сказала она. Ботаник склонился вперед, насупившись, словно она задала ему трудную задачу. — Если мне разрешат обстрел Ио, я могу прямо сейчас обеспечить пуск тридцати ракет с ядерными боеголовками. Выключим двигатель, положим их на баллистический курс. Скажите только слово — и мы превратим Ио в шлак прямо отсюда.
Первые три эстакады охранялись так же, как станция «трубы». Пракс не стал даже останавливаться. Четвертая вела в служебный тоннель от складов вниз, к реактору. Здесь никого не было. Он постоял, заглушив мотор. В воздухе висел острый запах кислоты — от чего, непонятно. Понемногу проступили и другие детали: выжженные следы на стене, темное пятно на полу. Пракс услышал отдаленные хлопки и спустя три или четыре долгих вдоха понял, что это выстрелы.
— Давайте к делу, — сказал Мао. — Я мог бы…