Потом их песочил Зайцев, он это делал негромко и даже не ругался, но Виктору все равно стало обидно.
— Волновался, тута, он! Смотри мне, Саблин! Ты же мля, не крестьянин из пополнения, раньше неплохо летал. Еще раз такое повторится – дам рапорт, чтоб, тута, в пехоту тебя, нахер списали.
— Сергей Викторович, но он же Таню лапать полез, я же не просто так…
Аэродром встретил его тишиной. Не ревели моторы, не носились, словно угорелые машины. Тихо и пусто. Только на стоянке мелькал тусклый свет, слышалось металлическое позвякивание и приглушенные матюги. Техники ремонтировали очередной истребитель. В стороне от них сидела одинокая фигура, вспыхивал огонек папироски. Виктор подошел поближе, что-то в этой фигуре показалось знакомое.
За стеной дневальный с шумом передвинул табурет, и Таня вздрогнула и испуганно сжалась.
Вспомнив, что после стрельбы по немцу так и не перезарядился он снова достал ТТ. Такая вот маленькая игрушка, а здоровенный немецкий летчик умер. Выщелкнул пустой магазин – последний патрон в стволе. — "Однако, повезло мне," — самодовольно подумал Виктор, однако вспомнив тяжесть и податливость мертвого тела, передернулся от брезгливости.