Сегодня их шестерку истребителей ведет не привычный и надежный как скала Шубин, а сам комиссар. Это тоже непривычно и вызывает некоторый дискомфорт. "Однако, дело твое телячье, — подумал Виктор. — Обоссался и стой. К тому же, никто мнения у тебя не спрашивал, так что, лети". Полет начался хорошо, до цели добрались без происшествий, а вот на обратном пути на них неожиданно накинулись "мессершмитты". Это было даже несколько необычно, четверка "мессеров", идущая встречным курсом, вместо того, чтобы привычно висеть сверху и неспешно поклевывать, сходу ринулась в бой, да так, что Виктору пришлось попотеть, сбрасывая со своего хвоста желтоносого наглеца. Неожиданно "мессершмиттов" стало очень много, они мелькали со всех сторон, норовили зайти в хвост, непрерывно атакуя. Виктор крутился как уж на сковородке, уклоняясь от заходов противника, отбивая атаки на ведущего и сам, в свою очередь, атакуя врагов. Несколько раз только своевременные команды Шубина спасли ему жизнь, но и он не остался в долгу, отгоняя обнаглевших фрицев от его хвоста. Бой превратился в огромную свалку, где самолеты, под совершенно немузыкальный аккомпанемент из рева моторов, треска пулеметов и грохота авиапушек, гонялись друг за другом, стараясь уничтожить. Последовательность событий моментально стерлась из его памяти, превратившись в калейдоскоп отдельных эпизодов. Вот ему в хвост заходит пара худых, но чей-то МиГ встречает их в лоб и они отворачивают, вот "мессера" атакуют ведущего и уже Виктор отгоняет их короткими очередями, горящий Су-2 валится на крыло, "мессер", парящий простреленными радиаторами разгоняется пикированием, удирая. Но два эпизода врезались в память намертво: как закувыркался к земле МиГ, с отстреленной плоскостью и одинокий парашют, белеющий, на черном следе горящего самолета. От таких картинок сжималось сердце, Виктор с удвоенной силой завертел головой, стараясь понять, кого же сбили. Но это оказалось невозможно, самолеты мелькали со всех сторон и определить по номеру, какого же истребителя не хватает он так и не смог.