Вождь пыхнул дымом и, смеясь, сказал, что скорее земля остановится, чем этот английский боров похудеет. А потом затребовал подробностей ижевского мочилова.
— Вы, суки, по себе людей не судите! К нашим бы пошел! К любой части прибился, и хрен бы вы меня нашли. Вас ведь на фронт не заманишь. В тылу себе хари наедаете, только и можете, что без вины людей хватать.
Полковника получилось убедить на удивление быстро. Выслушав меня и задав всего несколько вопросов, он позвонил и все разрулил. Пока я шел за Лехой, меня, как Ивана Васильевича из одноименного фильма, терзали смутные сомнения. Как-то все очень гладко идет. И командир почти моментом согласился, и местные препон не ставили, когда он у них злостного расхитителя и дебошира захотел забрать. Понятно, что полковник — величина значительная и здешние гебешники против него не пляшут. Но сам-то он тоже моментом подписался на это предложение. Похоже, Петрович сверху получил дополнительные указания насчет меня. Причем уже давно. Самым сумасбродным идеям дается ход. А ведь другого, предложи он подобное, под трибунал без проблем запихнули бы. C этими мыслями подошел к уже знакомому мне отделу НКВД.
Дни тянулись за днями, и чем дольше ничего не происходило, тем больше я убеждался в правильности своих предположений. Летом наши еще не решались наступать, обучаясь и копя силы, а немцы при всем напряжении просто не могли сломить нашу оборону. Ни в мае, ни в самом начале июня…
А вокруг уже вился Леха, выпытывая подробности моих похождений. Пока ребята из хозвзвода грели специально для меня баню, рассказывал Пучкову, что и как было. Потом всласть помылся, поел и пошел в госпиталь к Сереге, благо, день уже вовсю начался.
Он оторвался от бинокля и растерянно посмотрел на меня.