– Трезв аки стеклышко. Не пьет он, кажного шороху боится, – пояснила женщина.
Неподалеку от города, названного нами Мелитополем, состоялось решающее сражение. Русские войска, в состав которых входил сводный гвардейский батальон, одержали убедительную победу над татарской конницей и десантом янычар. Правда, мне в той битве досталась пуля в спину, и у меня были все основания подозревать, что стрелял в меня не кто иной, как тот самый внутренний (и потому вдвойне опасный) враг – Балагур.
Принц и принцесса должны понимать, что воцарившаяся Елизавета сделает все, что в ее силах, дабы убрать их как можно дальше. Жаль, им неизвестна судьба, которую уготовила супругам курносая цесаревна в знакомом по учебникам раскладе событий. Будь они в курсе – своими руками удушили бы гадюку, хотя бы за те муки, на которые обрекла курносая тетка их детишек: они, оказавшись в ссылке, заслышав ее имя, бросались на пол, дрожа всем телом.
Грянул выстрел. Балагур никогда не промахивался, но сейчас ему не повезло. Генерал, изобличивший его, не пострадал. Лишь в изящных панно, украшавших стену дворца, появилась огромная дырка.
– Да ну? – усмехнулся я. – Вы тут много рассуждали на тему чистоты русской крови. Ответьте тогда на вопрос: неужели в матери Елизаветы ее было больше? Можно ли, исходя из ваших рассуждений, считать дочь Марты Скавронской истинно русской? Сдается мне, что Анна Леопольдовна и Елизавета Петровна в этом отношении абсолютно равноправны.
– Что вы говорите, мсье?! – делано возмутился шевалье. – Я просто охотился.