Самые говорливые иностранцы – французы – толпились тесной кучкой. Они без особого дружелюбия поглядывали на торжествующих цесарцев. Брачный альянс был во многом заслугой Вены, и австрийский посланник маркиз Бота цвел и пахнул, не догадываясь, что при любом раскладе Россия будет сама определять, что ей интересно, а что нет.
– А вам что, действительно хочется умереть? – совершенно серьезно спросил собеседник.
– Надо же с кого-то начинать, – философски заметил барон.
– Я рассказал, как мы вместе с вами брали в плен генералов Врангеля и Будденброка. Эти драгуны не поверили мне и стали насмехаться. Я решил немного поучить их, – принялся объяснять «самый правдивый человек на свете», а я невольно усмехнулся.
Мы мило улыбнулись друг другу и расстались врагами.
Не знаю, чему так завидовал Кирилл Романович. Наверное, погорячился, не представляя объемов предстоящей работы. Трудов навалилось столько, что я с удовольствием поменялся бы с ним местами.